Здесь я вынужден прервать своё сумбурное повествование и исчезнуть.
Вечером продолжу. 
А кроме Врангеля кто-нибудь еще дает описание личности Унгерна? Чей-то у меня он в единый образ не клеиться 
Дофига описаний. Причём большинство из них противоречат друг другу, - и причины этих противоречий я объяснил выше. В принципе, ты мог бы поверить и моим характеристикам (чисто на слово), - но раз у тебя не клеится, то щас добавлю источников.
Наиболее адекватной и подробной характеристикой я считаю характеристику Н.Н. Князева, начальника унгерновской контрразведки. Объясняю, почему. Во-первых, он знал Унгерна более или менее близко, в отличие от большинства мемуаристов; во-вторых, он не участвовал в заговоре, - то есть у него нет заинтересованности ни в поливании барона грязью, ни в самооправданиях; в-третьих, должность Князева была такая, что способствовала способности давать нефантазийные характеристики.
И, наконец, характеристика Князева является наиболее подробной.
Итак, из воспоминаний Н.Н.Князева:
"...Барон, как бы инстинктивно, тянется туда, куда влечёт его жажда подвига. Роман Фёдорович получил назначение в 1-ый Аргунский полк Забайкальского казачьего войска. Через некоторое время он приписан к Цаган-Олуевской станице 2-го отдела. Этим шагом он как бы порывает связь с Европой, делаясь действительным членом в семье народов уже тогда мистически влекущей его Азии.
К этому времени относится первое посещение им Монголии. В 1911 г. он вынужден был покинуть полк с переводом в Амуский казачий полк. Причиной ухода из Аргунского полка послужила ссора с сотником М., со взаимными оскорблениями, за которыми последовал отказ М. от дуэли. В первый день Св.Пасхи барон Унгерн выехал к новому месту службы в Амурскую область. весь путь (900 верст) он проделал верхом в сопровождении лишь своей охотничьей собаки, следуя по кратчайшему направлению через Большой Хинган охотничьими тропами. Проводника-орочена отпустил в самом начале пути - у того пала лошадь. ... Путешествие это, видимо, чётко врезалось в память забайкальцев и амурцев. некоторые офицеры до сих пор вспоминают "прогулку" барона.
Но вот новые места изучены, яркость впечатлений поблекла, и Романа Фёдоровича вновь потянуло в Забайкалье. Влекла его туда возможность перейти на постоянное жительство в безбрежные просторы Монголии. ...
Перевод не состоялся, поскольку командир Амурского полка не согласился отпустить барона из своей части. на эту меру Роман фёдорович ответил рапортом об увольнении в запас. Никакие внешние препятствия не могли побороть его настойчивых устремлений к монгольским степям. Вскоре он появился в Кобдо, где расположен был в то время дивизион 2-го Верхнеудинского полка. При одной из сотен, в которой состоял его друг Б.П.Резухин, барон занял должность как бы нештатного офицера.
Роман Фёдорович посетил все значительные пункты Халхи; побывал во многих буддийских монастырях; сделал интереснейшие знакомства с представителями аристократии и духовенства, а главное - до краев наполнился теми настроениями, которые дают и волнистые дали Монголии, и её причудливые храмы, и стада многотысячных дзеренов, спокойно пасущиеся на зелёных коврах необъятных падей, и люди её, как бы ожидающие могучего толчка, чтобы пробудиться от векового сна, и даже, может быть, дымки над юртами и монотонное, медлительное скрипение повозок какой-то монгольской семьи, перекочёвывающей в беспредельность.
К тому периоду острого ознакомления с Монголией относится и следующий шаг, совершённый Романом Фёдоровичем, а именно, - принятие им религии Монголии, ламаизма.
...
Известия о вспыхнувшей на Западе войне были для барона зовом из мира грозной действительности. роман Фёдорович спешит вступить в казачьи ряды. В чите он выясняет, что Забайкальцы получили распоряжение оставаться на местах. Одиночным порядком барон едет на фронт и поступает в один из действующих полков донского казачьего войска. очень скоро он выделяется своей доблестью, и ещё в компанию 1914 г. удостаивается Государем императором награждения орденом Св.Георгия IV степени.
Вследствие обычной его натуре скромности, барон никогда не рассказывал о своих подвигах. На расспросы же товарищей по полку неизменно отвечал, что ему нечего рассказывать на эту тему - "ведь ты там не был и с обстановкой незнаком", добавлял барон. В Забайкальской дивизии, куда барон Унгерн перевёлся вскоре после вступления этой дивизии в действующую армию, было лишь глухо известно, что Роман Фёдорович заслужил орден за взятие с сотней донцов какой-то высоты на Австро-Германском фронте. Слышно было, что подвиг этот являл собой случай выдающегося героизма.
Совершенно, даже до странности, равнодушный к другим наградам, барон ценил только орден Св.Георгия, как высокое и при этом исключительно военное отличие, и самым тщательным образом избегал каких-либо представлений к наградам. Рассказывают, что перед расстрелом в Новониколаевске он изгрыз зубами свой орден, который, как известно, коммунисты не сняли с груди барона.
Разведка ли, наступление, или партизанский налёт в тылу у немцев - барон всегда и везде на первом месте. Интересная черточка: за время службы на фронте в должности младшего офицера сотни Роман фёдорович никогда не уходил с полком в резерв; он примыкал к какой-либо части, остающейся в боевой линии и тогда лишь возвращался в свои ряды, когда полк снова вступал в соприкосновение с неприятелем. С получением сотни, барон вынужден был прекратить такие отлучки от полка.
В войне 1914-1917 гг. барон получил семь ранений.
Он был крайне волевым человеком с ярко подчёркнутым властолюбием, твёрдостью и настойчивой прямолинейностью ... Он проявлял широкую заботливость о казаках и конском составе. Его сотня была обмундирована лучше других, его сотенный котел был загружен всегда полнее, чем это полагалось по нормам довольствия. В хозяйственных же вопросах Роман Фёдорович был бичом Божьим для всех, кому только ни приходилось в этой области соприкасаться с ним. В Великую войну барон имел достаточное количество столкновений с интендантством в случае недостаточности или недоброкачественности фуража. ... Но зато в эпоху Гражданской войны, когда всё зависело от него самого, Роман Фёдорович имел в Даурии обильно снабжённую интендантскую часть, работавшую без перебоев. ... Известен случай, не анекдот, когда барон заставил интендантов в своём присутствии съесть всю пробу недоброкачественного сена.
Для большей наглядности нашего представления о бароне Унгерне нужно отметить чрезвычайную замкнутость его характера (черта, вредная в таком деле, как общение с людьми), а также отсутствие у него личных привязанностей и полное равнодушие к предметам даже первой необходимости. Во всём этом, даже в его небрежности в одежде, для чуткого ума ясно звучали горделивые ноты сознания собственного превосходства.
...
Роман Фёдорович избегал и женщин. Если он и женился в 1920 г. на дочери одного из сановников манчжурской династии, то, нужно полагать, что брак этот имел для него скорее какой-то политический смысл, чем явился не преодоленным им физическим влечением к женщине. Кроме того, брак был союзом, так сказать, на известной дистанции: муж жил в Даурии, жена - на ст.Манчжурия. Через полгода этого своеобразного замужества "баронесса", богато вознаграждённая Романом Фёдоровичем, была возвращена в её отчий дом.
...
Нужно ещё заметить в общей характеристике, что барон никогда не прятал свои монархические убеждения под крыло душеспасительной идеи Учредительного собрания. Пусть недипломатична была подобная линия поведения, но что делать: барон создан был из негнущегося материала".
"Луч Азии" (Харбин) 1934. №2. С.13-17.
ЗЫ. Ну что, Йошк, таперича склеился образ?
Всё равно ведь нет, ага?
Эт потому, что без "ургинской" и "байкальской" частей биографии Унгерн всё равно не понятен.
Щас погодь, ещё малость из Князева добавлю, - чтобы сильнее тебя запутать.
